|
Елена Семёнова * *И жизнь, и смерть за счастье Родины* Генерал Сергей Леонидович Марков
Часть I
Сплошной порыв без перерыва
К чёрту за синею птицей… Смело в атаку! Вперёд! Нам ли пристало смутиться, Если наш пробил черёд?..
17 (30) декабря 1917-го года Антон Иванович Деникин, прибыв на Дон, впервые посетил 1-й Офицерский батальон. Следом за генералом шёл странный человек, не носивший ни усов, ни бороды, но явно не брившийся уже больше недели, одетый в обветшалый, не по росту пиджак и обшарпанные, с длинной бахромой брюки. Неизвестный держался свободно, отличался большой живостью. В конце концов, добровольцы, заинтригованные личностью странного человека, решили, что он, вероятно, адъютант генерала Деникина. Когда Антон Иванович, поздоровавшись с частью батальона, переходил из одной комнаты в другую, незнакомец подошел к кроватям и стал заглядывать под одеяла. - А вот у меня, так и подушки нет. Налегке приехал! - весело заметил он. Один из офицеров не выдержал и полюбопытствовал: - Простите! А ваш чин? - А как вы думаете? - игриво откликнулся «адъютант». - Поручик? - Давненько был. Уже и забыл... - Капитан? - Бывал и капитаном, - засмеялся он. - Полковник? – удивление офицеров нарастало. - Был и полковником! - Генерал?! - А разве вы не помните, кто был в Быхове с генералом Корниловым? - Генерал Марков? - Я и есть! Тем временем, простившись с батальоном, генерал Деникин начал одеваться. - Одевайся, одевайся, буржуй! - смеясь, сказал ему генерал Марков, натягивая на себя заношенное серое пальтишко, рукава которого оканчивались где-то посередине между локтем и кистями руки, а воротник украшался имитацией барашка с вытертыми лысинами…
***
Сергей Леонидович Марков родился 7 июля 1878 года в Москве, в семье офицера, потомственного дворянина. Таким образом, его будущая стезя была уже отчасти предопределена. В 1895 году кадет Сергей Марков окончил 1-й Московский Императрицы Екатерины II кадетский корпус и с блестящим аттестатом 26 августа был переведен в Константиновское артиллерийское училище. Через три года учебы, произведенный 8 августа 1898 года в подпоручики Гвардии, Марков также с блестящим результатом был выпущен из училища в Лейб-гвардии 2-ю артиллерийскую бригаду. Увлечение подпоручика Маркова военными науками побудило его поступить в 1901 году в Императорскую Николаевскую академию Генерального штаба. В октябре 1901 года, выдержав двойной конкурсный экзамен, Марков был зачислен в младший класс академии. В ее стенах он предается изучению военных наук, сумев завоевать исключительное отношение к себе среди преподавателей. В ходе учебы, 8 августа 1902 года Марков был произведен в поручики. После окончания двух классов по 1-му разряду и дополнительного курса 31 мая 1904 года "за отличные успехи в науках" он был произведен в штабс-капитаны. В это время началась столь несчастная для России Русско-Японская война, на которую Сергей Леонидович отправляется по собственному желанию. Из Харбина «ввиду возможности не вернуться совсем» Марков пишет письмо матери, указав передать его ей в случае его гибели: «Передавай всем-всем, кто хоть некоторой симпатией дарил меня при жизни, мой последний и вечный привет. Целуй всех сердечно близких моих людей. Поселись с Лелей и сделай все, чтобы его добрые задатки нашли достойное применение. Он добр, куда добрее меня, честен. Он побережет тебя, он сумеет найти охоту и способность сгладить для Вашей совместной жизни свои шероховатости. Обо мне не плачь и не грусти, такие как я не годны для жизни, я слишком носился с собой, чтобы довольствоваться малым, а захватить большое, великое не так-то просто. Вообрази мой ужас, мою злобу-грусть, если бы я к 40—50 годам жизни сказал бы себе, что все мое прошлое пусто, нелепо, бесцельно! Я смерти не боюсь, больше она мне любопытна, как нечто новое, неизведанное, и умереть за своим кровным делом — разве это не счастье, не радость?! Мне жаль тебя и только тебя, моя родная, родная бесценная Мама, кто о тебе позаботится, кто тебя успокоит. Порою я был груб, порой, быть может, прямо-таки жесток, но видит небо, что всегда, всегда ты была для меня все настоящее, все прошлое, все будущее. Мое увлеченье Ольгой было мне урок и указало на полную невозможность и нежелательность моего брака когда-либо и с кем бы то ни было; почему — теперь объяснять долго, но это лишний раз подтвердило, что вся моя работа, все мои способности, энергия и силы должны пойти на общее дело, на мою службу и на мой маленький мирок — мою семью, мою Маму. Иногда желание захватить побольше от жизни делало меня сухим и черствым, но верь, что только наружно и <с> показной стороны. Судьба распорядилась по-своему. Когда ты получишь это письмо, меня уже не будет в живых. Верь, как верю я в настоящую минуту, и верю искренне, глубоко, что все, что ни делается, делается к лучшему и нашему благу. Эти строки пишу у Голицина на квартире, в день отъезда в Мукден. Пишу на всякий случай, ибо мало ли что может быть, надо все предусмотреть, все предвидеть. Крепко-крепко обними, родная, за меня Лелю, его любил я, как умел, но любил сильно, хоть, может быть, со стороны это было и трудно видеть. <...> Проси Ваню похлопотать о пенсии тебе. Ты можешь, как мне сказали, получить ввиду моей смерти из Инвалидного капитала Александровского комитета раненых, от земства и т.д. Пусть моей последней волей будет желание, чтобы ты, несмотря на грустные очи, не упускала из виду свои собственные интересы. Бери и требуй все — я и ты, мы заслужили это и у правительства, и у общества. Ване отдай дедины часы (золотые). Прощай еще раз, прости, целую крепко, долго…» Судьба, однако же, распорядилась иначе: война унесла жизнь родного брата Сергея Леонидовича. 3 октября 1904 года в бою на Новгородской сопке подпоручик 86-го Вильманстрандского полка Леонид Леонидович Марков был тяжело ранен и от полученных ранений 13 октября скончался. Сергей Леонидович очень переживал за мать, потерявшую одного из сыновей. Что-то станет с ней, если не станет и его? Увы, после смерти офицеров их матери оставались не только одинокими, но и почти нищими, лишёнными участия правительства... Забота об их горькой участи вылилась в письмо Маркова, направленное в редакцию одной из газет, содержащее пожелания правительству обратить, наконец, внимание на осиротевших русских матерей. На Русско-Японской Марков зарекомендовал себя не только как штабной работник, но и как офицер Военно-топографического отделения, проводивший лихие разведки и рекогносцировки местности, за что неоднократно был отмечен наградами. Свою службу во 2-й Маньчжурской армии Сергей Леонидович начинает в июле 1904 года в Управлении начальника военных сообщений, расположенном в Ляояне. 7 августа он был переведен в распоряжение Генерал-квартирмейстера, с приказанием явиться в Военно-топографическое отделение, располагавшееся также в Ляояне. А уже 8 августа Марков получает задание по рекогносцировке дорог в районе деревень Сыфантай, Кусанцзы, Хвамайтунь и др. В дальнейшем на протяжении августа-сентября месяцев он выполнил ряд рекогносцировок местности в районе от Ляояна до Мукдена… 22 августа штабс-капитан Марков получил задание, приняв под свое командование группу из трех офицеров, произвести рекогносцировку пути отступления армии от Мукдена до Телина и севернее по Южно-Маньчжурской железной дороге в направлении на Харбин. Под его командой группа офицеров сумела пройти до железнодорожного узла Сыпингай, проведя от Телина разведку пути, примерно равного расстоянию от Мукдена до Телина. В сентябре 1904 года Марков был переведен на должность офицера Генерального штаба в сформированный штаб Восточного отряда Маньчжурской армии, где оставался вплоть до его расформирования в декабре месяце. 6 октября 1904 года штабс-капитан Марков принял участие в усиленной рекогносцировке, осуществленной бригадой пехоты генерал-майора барона Бринкена, усиленной двумя батареями в направлении со стороны деревень Лиученхутун на деревню Хамытан, исполняя обязанности начальника штаба этого отряда. За 3 недели до Рождества 1904 года после расформирования штаба Восточного отряда Марков был переведен в штаб 1-го Сибирского армейского корпуса и вскоре был назначен исполняющим должность старшего адъютанта штаба. О самом Рождестве, встречаемом вдали от родины и близких, в дневнике Сергея Леонидовича сохранилась запись: «Здесь на чужбине, больше чем дома <вдруг> захотелось хоть чем-нибудь отметить наступление праздника. Слабо религиозный, как большинство в мои годы (мне 26 лет), я с детства привык посещать и люблю некоторые наши церковные службы. Потянуло и теперь услышать давно забытые слова и напевы, так странно звучащие здесь под раскаты редких глухих выстрелов. Это на нашем правом фланге и у Путиловской сопки нет-нет да рявкнет, перебивая друг друга, то осадное, то скорострелка. Около 3 1/2 часов дня мы вдвоем с Генералом Б. отправились верхом в ближайший к Штабу 1-й стрелковый Его Величества полк на всенощный. Яркий солнечный день, бодрящий, чистый, чуть-чуть морозный воздух и прекрасные зимние дороги делают прогулки по Маньчжурии в это время года удивительно привлекательными. Ехать пришлось недолго. Через 1/2 часа мы были уже на месте в ожидании начала службы зашли в фанзу командира полка Полковника Л. Скоро нас позвали. В церковь был обращен построенный к Георгиевскому дню барак-столовая. Длинное полутемное помещение, наполненное серыми фигурами, расступающимися перед нами, казалось какой-то пещерой первых веков христианства. Служба уже началась... Где-то вдали слабо слышался голос священника... Я за генералом и командиром полка прошел вперед. Перед нами вдруг засиял сотнями свечей, наших русских восковых свечей скромный иконостас. Все, от самого барака-церкви до алтаря, молящихся, иконостаса было и своеобразно, и оригинально. Гаоляновые стены без окон, такая же крыша напоминали каждому, где он и что, быть может, завтра ожидает его. Перегородка для иконостаса, царские врата и боковые двери были искусно скомбинированы из двух выбеленных печей, полотнищ палаток, сосновых веток и кустиков омелы. На всем этом яркими пятнами зажженных свечей выделялось всего четыре образа: Спасителя, Божьей матери, Святителя Николая и икона праздника. Одна фигура за другой, усиленно крестясь и отламывая земные поклоны, несла свою свечу с горячей молитвой к Тому, Кто учил нас общей любви и «мирови миров». Молодые загрубевшие лица, уже побывавшие в боях, бородачи, недавно прибывшие в полк, унтера с Георгиями и медалями за Китай, весь этот люд, собранный со всей матушки-России, тянулся с тоненькой свечкой, сливаясь в одной горячей молитве, молитве без слов, но понятной для всех. Простые трогательные молитвы хора любителей-солдат, убежденный, без всякой аффектации голос священника, струйки дыма и запах ладана, мерцание свечи перенесли меня далеко-далеко... Дума за думой, картинка за картинкой промелькнули пережитые годы, а воображение уже рисовало новые образы, новые сцены. Уединенный, слабо освещенный лампадой угол церкви, на коленях сгорбленная, одинокая, до боли знакомая фигура. Черное траурное платье, мокрое от слез лицо, заглушенные рыданья — вот молитва, вот слезы войны. Родная, не плачь, брат нашел славную долю, верь в то, что я вернусь, верь в Того, Кто сохранит тебе последнего сына... Что-то подступило к горлу, слеза покатилась на заношенное, истрепанное пальто. Я очнулся... А служба все шла и шла. С боков, сверху из щелей гаоляна весело и дерзко врывались лучи заходящего солнца. Сквозь крышу виднелось далекое голубое маньчжурское небо. Где-то за сопками раздался запоздалый выстрел... Назад ехали уже в темноте. Лошади шли крупной рысью, небо вызвездилось и глядело на нас большими, яркими огнями. Туман окутывал низины, скрывая полуразрушенные китайские деревушки. Тишина кругом зачаровывала, мы двигались молча, только звон подков о мерзлую землю нарушал общую гармонию…» В составе штаба 1-го Сибирского армейского корпуса Марков участвовал во всех боях и походах, начиная с 7 декабря по день ратификации мирного договора 2 октября 1905 года. После окончания войны Марков не раз возвращался к теме минувшей кампании, анализируя как общие причины поражения, так и отдельные ее неудачи. Одна из его работ на эту тему - вышедшая в 1911 году брошюра «Еще раз о Сандепу». Марков описал в этой книге четыре дня боев 1-го Сибирского корпуса под Хейгоутаем 11-15 января 1905 года. Анализируемая Марковым операция под Сандепу была разработана командующим 2-й маньчжурской армией генерал-адъютантом Оскар-Фердинандом Гриппенбергом. План операции был подготовлен в расчете на переход в наступление всех трех русских армий, находившихся в распоряжении Главнокомандующего - генерал-адъютанта Алексея Николаевича Куропаткина. Эта операция, закончившаяся поражением русских войск, вызвала впоследствии большие споры и взаимные обвинения Куропаткина и Гриппенберга в неудачных действиях. Марков главной причиной неудачи считал именно пассивное руководство действиями русских армий Главнокомандующим генералом Куропаткиным, который не решился не только ввести полностью в дело 1-ю и 3-ю армию, но и в самый ответственный момент остановил наступление 2-й армии. При этом Марков отмечал, что совсем не симпатизирует и генералу Гриппенбергу. Оценивая в целом итоги войны для России, Сергей Леонидович писал: «Было бы ошибочно утверждать, что мы вышли на войну с отсталыми теоретическими взглядами, невеждами в военном деле. Все крики о полной непригодности наших уставов, проповедь новой тактики, новых боевых форм - все это лишь крайние мнения, с которыми нужно считаться, но считаться вдумчиво и осторожно. Конечно, характерные особенности войны в Маньчжурии заставили нас кое-чему переучиться, кое-что создать, но основное, главное давно твердилось в мирное время в военной литературе и с профессорских кафедр. Трагедия заключалась не в ложной отсталой теории, а в поверхностном знакомстве большинства строевых офицеров с основными требованиями уставов и в каком-то гипнозе старших начальников. Иногда получались свыше приказания, шедшие в разрез всей обстановке, всему - чему учили, во что верили, что требовал здравый смысл и положительные знания. (...) При современных огромных армиях и еще больших обозах, при всей неподвижности, неповоротливости столкнувшихся масс, кабинетные тонкости стратегии должны отойти в область предания. Главнокомандующему в будущих наступательных боях из всей массы предлагаемых ему планов надо уметь выбрать самый простой и иметь гражданское мужество довести его до конца. Пусть при выборе плана явится ошибка, и в жизнь толкнут сложную, запутанную идею - это только отдалит успех, увеличит потери, но не лишит победы. Страшны полумеры, полурешения, гибелен страх Главнокомандующего поставить на карту всю свою армию». За участие в Русско-Японской войне Марков был награжден 5-ю орденами: Святой Анны 4-й степени с надписью "за храбрость", Святого Станислава 3-й степени с мечами и бантом, Святой Анны 3-й степени с мечами и бантом, Святого Станислава 2-й степени с мечами и Святого Владимира 4-й степени с мечами и бантом. 4 июня 1905 года Высочайшим приказом Марков был переведен в Генеральный штаб капитаном с назначением старшим адъютантом штаба 1-го Сибирского армейского корпуса 20 . 20 октября 1905 года капитан Марков был переведен из штаба 1-го Сибирского армейского корпуса в распоряжение начальника штаба Варшавского военного округа.
Часть II
Профессор
Над простором белым белая папаха: В самоё гуще битвы промелькнёт всегда. Глаз горит отвагой, не знавая страха. «А куда идём мы?» - «К чёрту, господа!»
В канун нового 1918-го года генерал Марков пришел в помещение батареи юнкеров, где, не имея первое время определённого назначения, бывал часто, уделяя молодёжи много внимания, завоевав в её среде любовь и уважение. При первом знакомстве Сергей Леонидович заметил: — Мне особенно приятно вас здесь видеть - юнкеров двух артиллерийских училищ, честью которых я всегда дорожил. Константиновское я окончил, в Михайловском я преподавал. Позже он читал им лекцию о патриотизме: о прошлом России и положении нынешнем, о том, как во все времена лучшие люди во имя спасения родины жертвовали своей жизнью. Приготовления к встрече праздника были ещё не закончены. Заметив смущение юнкеров, Марков ободрил их: - Не смущайтесь! Я могу быть полезным и при накрывании стола. Первый тост генерал поднял за гибнущую Родину, за Императора, за Добровольческую армию, которая принесет всем освобождение. Этим тостом Сергей Леонидович предложил закончить официальную часть. Затем за глинтвейном началась общая беседа, в ходе которой он высказал свою наболевшую мысль, что в этот черный период русской истории Россия не достойна еще иметь Царя, но когда наступит мир, он не может себе представить Родину республикой. После юнкера грянули бодрое: «Братья, все в одно моленье души Русские сольем»… Под конец застолья Марков сказал обступившим его юнкерам: - Сегодня дли многих из нас это последняя застольная беседа. Многих из собравшихся здесь не будет между нами к следующей встрече. Вот почему не будем ничего желать себе, нам ничего не надо кроме одного: Да здравствует Россия!
***
По окончании русско-японской войны С.Л. Марков отбывал строевой ценз командования ротой в Лейб-гвардии Финляндском полку, в котором пробыл на должности командира 4-й роты в течение года. Это прикомандирование было засчитано ему за двухлетнее цензовое командование ротой. В январе 1907 года Марков был назначен старшим адъютантом штаба 16-й пехотной дивизии, а в июне этого же года и по январь 1908 находился на должности помощника старшего адъютанта штаба Варшавского военного округа. В июне того же года Марков был переведен в Генеральный штаб и по 1911 год служил на должности помощника начальника делопроизводителя в отделе генерал-квартирмейстера Главного управления Генерального штаба. В этот же период, 29 марта 1909 года он был произведен в подполковники (утвержден в декабре). К этому же периоду относятся знаменательные события в личной жизни Сергея Леонидовича: женитьба на княжне Марианне Павловне Путятиной, рождение сына Леонида в 1907-м году и дочери Марианны в 1909-м. В 1910 году Марков отправляется в командировку в Германию. Официальной целью её является усовершенствования знаний немецкого языка, однако, предположительно, Сергей Леонидович выполнял секретное разведывательное задание по фотографированию усовершенствованных фортов немецкой крепости Торн. В воспоминаниях одного из юнкеров Владимирского военного училища в Петербурге сохранился эпизод этой миссии, передаваемый из уст в уста, как легенда, но не имеющий точных подтверждений: заметив за собой слежку, Марков, не теряя находчивости и присутствия духа, использовал единственное средство спасения - выгребную солдатскую яму, где просидел довольно длительное время, пока немцы не прекратили его поиски... Последние предвоенные годы Марков, произведённый в 1911-м году в полковники, занимается преподавательской деятельностью. Уже в возрасте 33 лет Марков работал штатным преподавателем в оконченной им семью годами ранее Императорской Николаевской военной академии, читая курс истории военного искусства периода Петра I. Помимо академии, Марков преподавал также в Павловском военном и Михайловском артиллерийском училищах. Он начал преподавать в них в чине капитана в 1908-1909 гг., еще до академии Генерального штаба, и читал курсы по тактике, военной географии и русской военной истории. Сергей Леонидович проявил большой талант в области преподавания, о чём свидетельствует, в частности, один из юнкеров в своих написанных уже в эмиграции воспоминаниях: «Юнкера Павловского военного училища, готовящиеся стать офицерами, естественно, обращали большее внимание на такие предметы, как тактика, фортификация, артиллерия, чем на военную историю и географию, особенно на последнюю, так как она не находила в их представлении ясного практического применения, да и была, в сущности, малоинтересна. Поэтому военная география проходилась юнкерами формально, лишь для получения хорошей отметки. Это был предмет, подсобный для основных и имевший второстепенное значение. Но преподавать его стал подполковник Марков, не терпящий формального отношения к делу, внесший в преподавание живой дух, связавший все, что давалось предметом военной географии, с реальной жизнью, с войной, со всеми деталями, с которыми столкнется офицер на войне. Начав с того, что он привлек внимание юнкеров к себе - видом, манерами, живостью и энергией, красивой речью, ее образностью - постепенно, но и быстро, он увлек юнкеров и самим предметом. Все - и местность, и жизненные ресурсы, и само население районов возможных боевых действий, все принимало важное значение. Подполковник Марков коротко, выпукло и ясно рисовал жизненные картинки, в которых участвовали леса, реки, болота, горы, ресурсы районов, само население, благоприятно или неблагоприятно относящееся к армии. "Вообразите" или "фантазируйте" - говорил он юнкерам и, нарисовав картину, спрашивал: "Как вы поступаете?". Для пояснения он рассказывал примеры из военной истории, касающиеся действий мелких воинских частей, т.е. таких, начальниками каких могут быть молодые офицеры. Он говорил, что примеры, рассказываемые им, и те примеры, которые юнкера, а затем офицеры прочтут в книгах ("Читать всегда нужно. Много читать!"), и даже их богатая фантазия не покроют всех возможных на войне случаев; часто случаи могут быть совершенно не предусмотренные, но знания и "реальная фантазия" облегчат быстрое решение всяких задач. На образных примерах подполковник Марков развивал у юнкеров между прочим два важных чувства: наблюдательность и соображение. Вот пример. Офицер послан в разведку на приграничную с соседним государством полосу. Он отлично знает военную географию, он даже специально подготовился к этой разведке. Выполняя полученное задание, офицер, проходя населенный пункт, видит, что учитель играет с детьми. Дело нормальное, но офицер все же заинтересовался игрой. Оказалось, учитель играет с детьми "в войну". Он разделил детей на две стороны: желтую и синюю, и всегда проводит решение игры так, что "желтая" сторона побеждает "синюю". При каждой такой победе учитель говорит детям, что "желтые" победили потому, что у них было больше порядка, они слушаются своих начальников, они более смелы и прочее. Дети в восторге все, и "желтые", и "синие". - Какой вывод делает офицер? - спрашивает подполковник Марков. - Ответ: ведется моральная подготовка детей к войне, и им внушается, что при известных условиях желтые (японцы!) должны всегда побеждать синих (русских!). - Что требуется от разведчика? - Ответ: знать местность, население и... быть наблюдательным во всем и всегда. Другой пример. Разведчик направляется в приграничную зону Восточной Пруссии. В лесу он наталкивается на... проволочные заграждения. Разведчик сообразителен - он видит в проволочных заграждениях не случайность и доносит, куда следует. Делу дается ход: Германскому правительству делается запрос. Оно отвечает: "Русский рогатый скот часто ищет тень в жаркую погоду, входит в лес, ломает и портит деревья. Проволока оберегает лес". Подполковник Марков расшифровывает этот ответ: "Конечно, господа, рогатый скот - это наша кавалерия в предстоящих боевых действиях в Восточной Пруссии". Так указан был не только пример сообразительности разведчика, но и определенно сказано было о возможной войне с Германией. Результат: "фантазия" юнкеров стала развиваться сильней, а интерес ко всей географии возрос настолько, что этот предмет занял в их представлении первостепенной важности положение среди остальных предметов. Во время занятий подполковник Марков задавал неожиданные вопросы, обращаясь то к одному, то к другому юнкеру. Беда, если юнкер не даст ответа, но хуже, если он что-то ответит, лишь бы ответить. Подполковник Марков не стеснялся и отчитывал круто. Особенно страдными часами для юнкеров были репетиции, которые они должны были сдавать. Подполковник Марков не ценил формального запоминания предмета, а глубину его осознания и усвоения. Он признавал продуманные, серьезные ответы. Иные ответы вызывали с его стороны резкую отсылку юнкеров "на свое место" и постановку неудовлетворительной отметки. Особенно трепетали перед его добавочными вопросами. Одному юнкеру подполковник Марков задал такой вопрос: - Скажите, о каком событии теперь много пишут газеты? Вопрос ошеломил всех, тем более потому, что юнкерам было не до чтения газет. Однако некоторые, хотя и с неуверенностью, сказали о разгоравшихся событиях на Балканах. Подполковник Марков тут же объяснил свой вопрос: юнкерам и офицерам необходимо всегда быть в курсе всех важных событий, особенно могущих вызвать войну; ничто не должно смутить офицера, привести его в растерянность, т.к. в любой момент и в любом положении офицер должен быть готов к выполнению своего долга, сохраняя полное спокойствие духа. Зная, где и какие произойдут события, он подготовится к ним морально не только сам и подготовит к ним своих подчиненных, но и возьмется за учебник военной географии, тактики и другие книги. В Михайловском артиллерийском училище подполковник Марков преподавал историю Русской армии. Для артиллеристов этот предмет не казался особенно важным, однако, и тут он привлек к преподаваемому им предмету большое внимание и интерес». В том же Павловском военном училище происходит и курьёзный случай. На одном из экзаменов испытуемые получили невероятно низкие баллы – нули и единицы. Заместитель инспектора классов Генерального штаба подполковник Колчинский обратился к Маркову за разъяснениями. - А что же делать, если они ни черта не знают?! – последовал ответ. Однако, Колчинский не удовлетворился им, и вскоре выяснилось, что Марков произвел экзамен по программе Генерального штаба, предусмотренной для военных училищ. Был проведён повторный экзамен, в ходе которого знания юнкеров были оценены на 11 и 12 баллов. Свою преподавательскую деятельность Марков дополнял выпуском учебных курсов. Наиболее проработанный из них - курс военной географии России, составленный совместно с подполковником Гиссером - выдержал до Великой войны два издания и уже подготавливался к третьему, но разгоревшаяся мировая война помешала его выходу. Главы учебника избегают многочисленных повторов, призывая учащихся самих делать выводы на основе уже полученных знаний. В числе других аналогичных изданий он выдержал конкурс в Главном управлении военно-учебных заведений и после многочисленных рецензирований и комиссий был принят для распространения в военных училищах. Сохранился отзыв подполковника Генерального штаба Алексеева на направленное ему для рассмотрения издание: «Небольшой по объему, но богатой по содержанию является разбираемая (...) книга: в ней кратко, без излишних подробностей, но, вместе с тем, весьма обстоятельно проведено исследование всей нашей пограничной полосы, с указанием самим порядком изложения - приемов военно-географического исследования отдельных театров. Совершенно справедливо поступили составители, ограничившись в своих исследованиях отдельных театров характеристикой, в основу которой положено то значение, которое присуще ему по занимаемому положению. Легкость изложения в связи с отчетливыми схемами способствует изучению предмета. (...) В общем, книга эта является прекрасным пособием для ознакомления с нашей пограничной полосой и желательной для самого широкого распространения в училищах как учебник». Курс военной географии России не был единственным учебником написанным Марковым. В 1911 году вышел учебник "Военная география иностранных государств", составленный также в соавторстве с подполковником Гиссером. Он состоял из двух частей: "Военной организации Германии, Австро-Венгрии, Румынии, Турции, Китая и Японии" и "Краткого обзора иностранных пограничных театров", и также был принят в качестве учебника для военных училищ. Уже в ходе войны, в 1915 году, вышел еще один учебник по военной географии, в создании которого принимал участие Сергей Леонидович - "География внеевропейских стран". Перу Маркова принадлежат также книги по русской военной истории. В качестве своего курса по этому предмету Марков издал "Записки по истории Русской армии. 1856-1891", в которых давал анализ проводившихся в России в XIX веке военных реформ. Немало места было уделено и русско-турецкой войне 1877-1878 гг. При этом Марков затрагивал не только военный анализ событий, но и политическую обстановку, а также причины, вызвавшие войну. Особое внимание он обращал на «самобытные национальные черты нашей армии и русского солдата, гибкие формы боевого порядка, развитие духа». Продолжая тему русско-турецкой войны, Сергей Леонидович составил книгу "Приказы Скобелева в 1877-1878 гг.", коснувшись судьбы легендарного генерала, которого он своими ратными делами впоследствии сильно напоминал. Позднее, уже без участия Маркова, вышло второе издание книги. В продолжение темы, в 1912 году, по случаю открытия памятника М.Д. Скобелеву в Москве Марков написал очерк памяти героя русско-турецкой войны. Не оставлял Марков и тему другой войны - русско-японской - тему горькую для него и всего русского офицерства… В 1911-12гг. Сергей Леонидович часто бывает в гостях у профессора военной академии Генерального штаба генерала Незнамова. Свидетелем их бесед был племянник генерала, студент Д. Незнамов, для которого С.Л. Марков стал ярким типом русского офицера, идеалом Офицера. Известно, что пожилой профессор очень ценил тридцатидвухлетнего подполковника, который производил огромное впечатление не только своим внешним обликом, энергией, но и живым, глубоким и всеобъемлющим умом и даром речи. Беседы генерала Незнамова и подполковника Маркова касались, главным образом, военных тем, иногда отвлекаясь на вопросы высшей государственной политики. Но все темы разговоров всегда носили характер стремления к нахождению лучших положительных решений и никогда не соскальзывали на путь критики. Это были разговоры двух умных и рассудительных людей. Из них Д. Незнамов постигал то, что до этого его мало интересовало или о чем он знал лишь поверхностно. Говорилось о состоянии военной науки в России. Тут было не все благополучно, хотя урок русско-японской войны и не прошел даром. Нужно непрерывное развитие творческой мысли; не только учет опыта на победах и поражениях, но и проникновение в будущее, создание новых методов и способов в ведении боев и сражений. Стратегия и тактика не могут оставаться неизменными: новое оружие - новая тактика, но и новая тактика - новое оружие. Генерал Незнамов говорил: "Я не поставлю удовлетворительной отметки за пассивное решение задачи". Подполковник Марков утверждал, что при пассивном выполнении задач и даже при полумерах невозможен решительный успех; чаще это приводит к неуспеху и лишнему пролитию крови. Воинские качества: дисциплинированность, мужество, храбрость и другие - сами по себе для начальников не являются абсолютно ценными качествами; дисциплина должна быть сопряжена с разумностью, мужество - с силой воли и силой влияния на подчиненных, храбрость должна быть активной и должна быть связана с инициативой. Теме инициативы особенно уделялось внимание. Инициатива на верхах командования и инициатива на всех его ступенях, до самой низшей включительно. На верхах командования, где ставятся задания и проводятся с намерением заставить противника действовать в зависимости от принятых ими решений; на низах - когда инициативой начальников разрушаются планы и намерения противника на тактических участках боя, когда захватываются тактические рубежи, когда противник становится в менее удобное положение и когда это используется для развития успеха. Инициатива - это постановка задач, диктуемых обстановкой в каждый момент боя. Активность - это выполнение этих задач. Об активной храбрости, основанной на проявлениях инициативы, разговор был особенно серьезен. Высказывалось утверждение, что она легко может перейти в партизанство, даже помимо воли и сознания начальника, т.е. к действиям, имеющим чисто местное значение, без всякой связи с общими действиями и могущих привести хотя и к успехам, но коротким и местным, не приводящим к общему успеху. Ставилась дилемма: активная храбрость - партизанство или пассивное регулярство. Подполковник Марков высказывался горячо за предпочтение активной храбрости, однако, подчиненной общей задаче. "Чаще активное партизанство предпочтительней пассивного регулярства", - говорил он. Он утверждал, что регулярство очень часто создает и покрывает безответственность начальников. Приводились десятки примеров, когда "пассивное регулярство" приводило в лучшем случае к сохранению положения, а "активное партизанство" - к большим успехам. Суворовский принцип "противник обходящий легко может быть сам обойден", находит свое решение, когда в полной мере осуществляются инициатива, активная храбрость, "партизанские" меры... При регулярстве в этом случае достаточно донести об обходе противника, принять пассивные меры и ждать распоряжений начальства. В своих лекциях Марков призывал к заимствованию лучших традиций из наследия Румянцева, Суворова, Скобелева. - Забудьте все теории, все расчеты. Помните одно: нужно бить противника и, выбрав место и время для удара, сосредотачивайте там наибольшее количество ваших сил… Весь ваш дух должен быть мобилизован на месте удара! – говорил он. Молодым офицерам академии запомнилось его напутствие: - Хотя я здесь призван уверять Вас, что ваше счастье за письменным столом, в науке, но я не могу, это выше моих сил; нет, ваше счастье в подвиге, в военной доблести, на спине прекрасной лошади. Идите туда, на фронт, и ловите ваше счастье! Академическая молодёжь подняла своего преподавателя на руки. За интеллигентность и эрудицию Марков получил среди своих сослуживцев уважительное прозвание «Профессор». И об этом уникального ума и разнообразных дарований русском офицере «красный граф» А.Н. Толстой на страницах своего романа «Хождения по мукам» позволил себе выразиться следующим образом: «На берегу вертелся на грязной лошадке небольшой человек с бородкой, в коричневой байковой куртке, в белой, глубоко надвинутой папахе. Грозя нагайкой, он кричал высоким, фатовским голосом. (…) Марков был из тех людей, дравшихся в мировую войну, которые навсегда отравились ее трупным дыханием; с биноклем на коне или с шашкой в наступающей цепи, командуя страшной игрой боя, он, должно быть, испытывал ни с чем не сравнимое наслаждение. В конце концов он мог бы воевать с кем угодно и за что угодно. В его мозгу помещалось немного готовых формул о боге, царе и отечестве. Для него это были абсолютные истины, большего не требовалось. Он, как шахматный игрок, решая партию, изо всего мирового пространства видел только движение фигур на квадратиках. Он был честолюбив, надменен и резок с подчиненными. В армии его боялись, и многие таили обиды на этого человека, видевшего в людях только шахматные фигуры. Но он был храбр и хорошо знал те острые минуты боя, когда командиру для решающего хода нужно пошутить со смертью, выйдя впереди цепи с хлыстиком под секущий свинец…» Как известно, бумага всё стерпит… Последний раз С.Л. Марков читал лекции в Академии Генерального Штаба в 1916-м году, вернувшись на некоторое время с фронта. Один из офицеров, слушателей Николаевской военной академии вспоминал в последствии: «Аудитория напряженно ждет. Лекция обещает быть захватывающего интереса, лектор - молодой генерал, только что приехавший с турецкого фронта. Слухов о нем было много, но его еще никто повидал, ибо это была первая лекция. Широко раскрытые двери аудитории; большими нервными шагами, быстро входит совсем молодой сухой генерал с резкими чертами худого нервного лица. Георгиевский крест, Георгиевская шашка, в руках серая папаха. - Я - генерал Марков, приехал к вам с Кавказского фронта, будем вместе с вами беседовать по тактике, поменьше зубрежа; прошу на лекциях слушать, а главное, почаще меня останавливать; всякий вопрос, всякое несогласие несите сюда, ко мне, не оставляйте его при себе; дело военное - дело практическое, никакого трафарета, никакого шаблона. Аудитория захвачена - она уже в руках у лектора. Способность управлять массами сказалась в полной мере. Резкие, подчас угловатые движения, приковывают к себе внимание слушателей. Образная речь, полная примеров из военной истории; громадный запас примеров из личного опыта японской и последней мировой войны. Всегда резкие умозаключения. Аудитория с напряженным вниманием слушает нового лектора. Это не была лекция в общепринятом смысле слова. Пред аудиторией горел факел большого военного воодушевления. Поскольку смелы были выводы и умозаключения, постольку же смело они отдавались на суд, критику и возражения. С кафедры сверкала живая мысль, категорически порвавшая со всеми шаблонами прошлого и мятежно ищущая новых свободных путей. И молодая аудитория вместе со своим молодым лектором жила одной жизнью…» Последнюю свою лекцию Марков закончил словами: - Всё это, господа, вздор, только сухая теория! На фронте, в окопах – вот где настоящая школа. Я ухожу на фронт, куда приглашаю и вас! |
