|
Генерал Марков. Штрихи
1. 1905-й год. Революционная толпа собралась перед городской гауптвахтой. Пытаются уговорить часовых не слушаться своих офицеров и освободить арестованных. Больше всех неистовствует молоденькая курсистка, в полуистерическом состоянии бросающаяся к часовым. Волосы ее растрепаны, небольшая шляпка съехала на бок, и истерические крики несутся на всю площадь. Караульный начальник - капитан Марков. Он выходит из караульного помещения и некоторое время молча наблюдает беснующуюся курсистку. Та, видя, что он не говорит ни слова, объясняет бессилие офицера успешностью своей пропаганды и усиливает свои и без того яростные вопли. Капитан Марков приказывает солдатам задержать воинствующую девицу. Перед энергичными действиями исполняющих приказание солдат толпа стихает и пятится назад, а неистовый вой девицы, доставляемой в принудительном порядке, замирает за закрывшейся за нею дверью городской гауптвахты. Внутри разыгрывается следующая сцена: кап.Марков подходит к перепуганной на смерть курсистке и предлагает ей взять себя в руки и успокоиться, в ее же собственных интересах, так как в противном случае ему придется прибегнуть к мерам, которых он хотел бы избежать. Героиня, чувствуя угрозу мало улыбающейся ей перспективы, следует благоразумному совету. Ее приглашают в комнату, где за стаканом чая и беседой проходит более получаса. Затем ее снова выпускают на улицу. Толпа тотчас же окружает ее. На лицах собравшихся вокруг читает она глубокое сочувствие понесенному ею моральному и физическому ущербу. - Скажите, коллега, вас выпороли? - обращается к ней какой-то студент. Обидность и напраслина высказанного предположения вызывает в ней бурю протеста: - Неправда! Неправда! - кричит она. - Чаем поили! Раздавшийся в толпе смех исторгает обильные слезы оскорбленного достоинства и прерываемые рыданиями возгласы: - Неправда! Не пороли! Не пороли! Чаем поили! Не пороли! Неправда! Однако, все увеличивающийся смех в толпе заставляет ее искать хоть какую-нибудь поддержку. Ее блуждающий, жаждущий сочувствия взор внезапно останавливается на стоящем на балюстраде гауптвахты капитане Маркове. - Скажите им, скажите им, что не пороли! - захлебываясь слезами, ищет она его поддержки против веселящейся толпы, умоляюще протягивая к нему руки. - Успокоили и напоили чаем, - подтверждает кап.Марков. Толпа хохочет.
2. Павловское Военное Училище. Преподаватель тактики ген.шт.капитан Марков. Идут репетиции в одном из классов. Заместитель инспектора классов ген.шт. подполковник А.А.Колчинский получает по окончании испытаний экзаменационный лист с выставленными отметками. Собираясь занести их в официальный журнал, он неожиданно обращает внимание на то, что самые высокие отметки – единицы, остальные - нули. Не желая взять на себя ответственность занесения этих странных результатов, подполк.Колчинский решает дождаться возвращения Инспектора классов и по приезде последнего показывает ему поданный капитаном Марковым экзаменационный лист. Точно так же пораженный отметками, Инспектор классов просит подполк.Колчинского переговорить с капитаном Марковым. - А что же делать, если они ни черта не знают?! - возражает капитан Марков. Однако, это возражение вызывает сомнение у полк.Колчинского. В дальнейшем разговоре выясняется, что кап.Марков произвел экзамены по программе ген.штаба, предусмотренной для Военных Училищ. Это обстоятельство приводит к повторению экзаменов, в результате которых кап.Марков подает лист с экзаменационными отметками. Теперь самый низкий балл - 11; остальные - 12. На новое объяснение следует ответ: - Этот курс они прекрасно знают, и, кроме того, раз вы этого хотели... Маленькая забавная подробность. После первых, отмененных, экзаменов юнкера Павловского Военного училища заказали по телефону гроб, который и был доставлен на квартиру кап.Маркова. Реакция кап.Маркова мне неизвестна.
3. 9-е февраля. На угол Садовой улицы и Таганрогского проспекта стягиваются части Армии. Большевики заняли уже Темерник и Ростовский вокзал. Всевозможные отряды наползают со всех сторон, создавая невообразимую сумятицу на широком перекрестке улиц. Неожиданно появляется ген.Марков. Одет он в новую суконную серую куртку. На голове белая папаха. В руках нагайка. Эту серую куртку я вижу на нем впервые - до сих пор он ходил в черной кожаной тужурке: в той самой, в которой появился на Дону из Быхова. Быстро приводит в порядок перемешавшиеся части и вытягивает их в направлении Нахичевани. Наш Первый Офицерский батальон остается стоять на месте. Несмотря на спустившиеся ночные сумерки, на белой пелене снега, озаренной скупым светом нескольких уличных фонарей, отлично видны проходящие мимо нас люди, орудия, подводы. Вдруг из темноты со страшным грохотом выползает какое-то темное чудовище, за ним второе... третье. Грузовики! Ген.Марков бросается к ним. Слышен его громкий крик и отправление в излюбленный им адрес: - К чортовой матери! - Постепенно начинаем угадывать, что произошло. Пулеметчики решили воспользоваться, Бог их знает, где найденными грузовиками для своих пулеметов и прочей поклажи, предпочитая моторизованную тягу лошадиной. Хорошенькое тогда было у нас представление о том, что нас ждет в Первом Кубанском походе! Но где же теперь искать лошадей, в полузанятом красными городе? Ген.Марков пробегает мимо нас и ударом рукояти своей нагайки разбивает стекло сигнального пожарного аппарата. Вскоре на прекрасных, холеных кентаврах появляется пожарная команда, которой, может быть, нелюбезно, но очень твердо и настойчиво ген.Марков предлагает менять грузовики на лошадей. Бранд-майор, посланный в уже знакомый всем адрес, вынужден подчиниться. Лошади становятся достоянием пулеметчиков, а грузовики, отвергнутые бранд-майором, стыдливо одеваются белой вуалью снега - траур по собственной никчемности.
4. Станица Ольгинская. Армия переформирована. Отдельные офицерские батальоны сведены в Сводный Офицерский полк четырех-ротного состава, общей численностью в 1000 штыков. Командиром полка назначен ген.Марков. Вновь сформированный полк выстроился на окраине станицы. К строю полка, в сопровождении трех человек, подъезжает ген.Марков. Представляет себя и свой штаб. - Мой помощник, полк.Тимановский; мой адъютант, капитан Образцов; наш доктор Родичев, а если еще кто-либо попытается пристроиться к штабу - то вот! - и угрожающе и многозначительно показывает свою нагайку. Далее он говорит о том, что командиры батальонов становятся командирами рот. Командир нашего 1-го батальона полк.Борисов гордо заявляет, что он не считает для себя возможным после дивизии становиться на роту. Реакция ген.Маркова мгновенна: - Полковник, вы мне не нужны! Назар Борисович, примите роту! Нашу первую роту принимает полк.Плохтинский. Сказанная там же фраза ген.Маркова: - Не спрашивайте, куда мы идем! Идем к чортовой матери за Синей Птицей!
5. Где-то между Выселками и Кореновской ген.Марков пропускает мимо себя обоз, желая лично удостовериться в назначении каждой подводы. По краям дороги уже валяются какие-то чемоданы, неизвестно что содержащие и выкинутые ген.Марковым из проезжавших подвод, как личная . ничем не оправданная обуза. Несколько подвод очищены от занимающих их пассажиров и стоят тут же, ожидая своей оправки в распоряжение ген.Эльснера, где они будут употреблены или для раненых, или для перевозки патронов и снарядов. Высаженные с них пассажиры стоят отдельной группой в мрачном настроении: ген.Марков предложил им прекратить свое необъяснимое нахождение в Армии, вступив в одну из частей, или - "если вам со мной не по дороге, то в любом избранном вами направлении. Вольному воля - и к чортовой матери!" - Вопрос поставлен ребром и поставлен самим ген.Марковым. Осмотр подвод продолжается. Вдруг фигура ген.Маркова принимает никогда не виданную мною до того позу: голова его вытянулась вперед, почти сравнявшись с поднятыми вверх плечами, и до меня долетает единственное сказанное им слово: - Что-о-о?! Как раз в это время проезжала мимо занятая четырьмя пассажирами подвода. В середине ее, в упоении собственного величия, гордо возвышалась широкая труба большого граммофона! - Подвода, стой! - Одним прыжком ген.Марков очутился возле нее, и в следующий момент граммофон был поднят на всю высоту генеральских рук и с треском расколочен о подмерзший чернозем. Из четверых пассажиров, занимавших эту "музыкальную" подводу, трое увеличили собой мрачную группу, подвода присоединилась к ожидавшим нового назначения подружкам, а четвертый пассажир с заглушёнными рыданиями отправился далее пешком, благодаря счастливому вмешательству Провидения, сотворившего его женщиной.
6. Совсем коротенькая сценка. Она промелькнула, как пронесшаяся по небу комета: запечатлелась и исчезла. Обгоняя едущие подводы, бежит по обочине дороги какой-то казак, а за ним, нанося ему удары плетью, бежит ген.Марков, приговаривая при каждом ударе: - "Не воруй, не воруй, не воруй!" Эта немногочисленная, но крайне живописная группа быстро обгоняет роту и исчезает из нашего поля зрения.
7. 4-ое марта. Бой под Кореновской. К нашей небольшой группе подскакивает ген.Марков. - Что - жарко? - Жара, Ваше Превосходительство! Почти нет патронов - прикажите доставить. - Вот нашли чем утешить! В обозе их тоже нет. По скольку осталось? - Штук по 15-20. - Ну, это еще не плохо! Вот если останутся одни штыки, тогда хуже будет! Вперед!
8. 15-ое марта. Редкая цепочка нашей роты вошла в ст.Ново-Дмитриевскую. Красные не подозревают о нашем присутствии и спокойно сидят по домам. Я иду вдоль левого плетня улицы. Навстречу мне идет какой- то товарищ. Поравнявшись со мной, останавливается и с любопытством спрашивает: - Вы с Екатеринодару? - подтверждаю. - Стало быть, на пополнение? - Снова подтверждаю, Еще несколько вопросов. Красный поворачивается и продолжает свой путь. Тотчас оборачиваюсь с намерением всадить в него штык и вижу, что он уже в руках... ген.Маркова, который делает мне знак, приглашающий идти дальше, и ликвидирует красного сам.
9. Та же Ново-Дмитриевская. Нам выдали деньги в мелких серебряных монетах: гривенники, пятиалтынные, двугривенные. Делать с ними решительно нечего. Сейчас же нашлась компания, затеявшая железку. На столе куча серебра. Неожиданно в хату взвода является ген.Марков и сразу подходит к столу, за которым происходит игра. Широко расставив руки, загребает всю наличность, завязывает ее в любезно поданную ему какую-то тряпку: "Если вы не находите лучшего применения, то мне они пригодятся!" - и покидает хату. Этот беспроигрышный "удар по банку" он произвел во всем полку.
10. Ночь. Высокие рваные облака заволакивают едва заметную луну и то совсем закроют ее, то снова позволят разглядеть, сквозь ажурные края свои, бледный призрачный диск. Где-то совсем близко шуршат воды невидимой за темнотой Кубани. Но когда сильный пронизывающий ветер совьет и отбросит густую вуаль облаков с лика луны и полным взглядом посмотрит она в бегущую в десяти шагах воду, тусклым серебряным блеском ответит ей Кубань. И снова черным капюшоном облаков закроет ветер лицо небесной красавицы. Не много звуков нарушают тишину ночи: шумит ветер, шуршит Кубань, скрипят колеса скрытых темнотою подвод, да стучит в груди собственное сердце. Между густыми кустами, растущими по берегу Кубани, тянется мокрая тяжелая дорога. Запрещено курить, запрещено говорить - молча идет рота. И вдруг справа, среди раздвигаемых кустов, появляются темные человеческие силуэты. Откуда-то из темноты бросается к ним никем до того не замеченный ген.Марков. Слышен его громкий вопрос: - Что за люди? - Да мы ж Кубанцы! - отвечают силуэты. - Как Кубанцы? Да я же поставил вас в охранение! - Да чиво же уси уходять, а нас бросилы? - Что?! А вы видели, чтобы ген.Марков кого-нибудь бросал? Ему отвечает смущенное молчание. - А коли вы мне не верите, так и я вам не верю! Получай расчет и к чортовой матери! Он становится, широко расставив ноги, и, распахнув борты своей серой куртки, из внутреннего кармана вытаскивает свой бумажник. - Подходи за расчетом! Этот неожиданный оборот дела до того напугал Кубанцев, что от расчета они отказались и покорно вернулись на свое прежнее место.
11. Генерал Марков в прескверном настроении и по весьма уважительной причине: 1-й Офицерский полк под его командой оставлен для охраны переправы раненых и в штурме Екатеринодара участия не примет. Он не считает нужным скрывать свое разочарование и бесится. Давно переправились все остальные части; уже вторые сутки, как гремит бой под городом, подобный вою сильной бури в вершинах деревьев. Переправа на двух паромах тянется бесконечно долго. Ген.Марков торопит и нервничает. В строгом порядке подъезжают к паромам подводы. Кажется, никогда не кончится их непрерывная цепь. Тихо подползает вторая ночь. Нетерпение ген.Маркова достигло высших пределов. Малейшая задержка движения вызывает в нем вспышки гнева, и удары его нагайки сыплются и на лошадей, и на возниц. К полуночи начинает накрапывать мелкий, холодный дождь. Неожиданно, нарушая установленное движение, не взирая на опасность создать пробку, к парому протискивается какая-то подвода. Ген.Марков бросается к ней и ударами нагайки по подводчику и пассажиру заставляет ее отъехать в сторону. Слышится возмущенный протест пассажира: - Ваше Превосходительство! - Ах, извините, Ваше Превосходительство, - отвечает ген.Марков. - Но сейчас мне некогда! Стоять здесь! - приказывает он подводчику. - Переправа в последнюю очередь. Медленно тянется переправа. Покорно стоит в стороне подвода с оскорбленным, но больше не рискующим нарушить приказ ген.Маркова Превосходительством.
12. Станица Дядьковская. Нашему отделению отведена одна из хат на той улице, где расположилась, по указанию ген.Маркова, 1-я рота Офицерского полка. Поздняя ночь. Беспрерывные переходы и бои, с момента отхода от Екатеринодара, окончательно вымотали полу-перераненный состав отделения, и возможность хотя короткого отдыха рисуется в особенно радужных тонах. Валимся на пол, где придется, собираясь погрузиться небытие. И вдруг громкое и резкое приказание: очистить хату для полк.Филимонова! Отделенный командир возражает очень неуверенно, что мы не имеем права оставить отведенное нам место без приказания командира роты. Открываю глаза и вижу неизвестного мне полковника, повторяющего свое приказание. Тон его настолько наглый, что вызывает всеобщее возмущение и, конечно, нежелание подчиниться. Спор переходит в повышенный тон. Отделенный отправляется к командиру роты за разрешением спорного вопроса и тотчас же возвращается в сопровождении ген.Маркова. С момента появления ген.Маркова я не слышу никакого другого голоса, кроме голоса генерала, и должен сказать, что ни разу не слышал такой выразительной и громоподобной интонации. В хате остались мы, а неведомый мне полковник был отправлен по другому, хорошо известному адресу.
13. Описывать хорошо всем известное удивление ген.Маркова на переезде жел.дороги радостному состоянию четырех членов Кубанской Рады вряд ли имеет смысл, а потому эту сценку я обхожу молчанием. Да и целомудрие запрещает.
14. 2-ая Лежанка. Ген.Марков запретил стрелять в наступающих на нас "товарищей", пока они не подойдут к забитому им впереди роты колу, шагах в 300-х впереди. Утомленный держать долго на мушке приближающегося к колу комиссара, я слегка поторопился, вызвав негодование стоявшего позади меня ген.Маркова, к тотчас же был им произведен в чин, известный не только на военной службе, с соответствующим посвящением в него нагайкой. Обиды на ген.Маркова во мне не было, а только досада на самого себя, выразившаяся в коротком резюме инцидента: - Так мне, сукину сыну, и надо!
15. Последнее личное воспоминание. На одном из переходов при отходе от Екатеринодара я снял ботинки и, связав их шнурками, водрузил на штык моей винтовки и шел босым. Взводный, кап.Згривец смотрел исподлобья, но не говорил ни слова, зная, что мои раны, хотя и не тяжелы, но все-таки болезненны. Неожиданно колонну роты обогнал ген. Марков. Остановился, с недоумением посмотрел на меня и вежливо осведомился: "А вы, прапорщик, вероятно, идете на богомолье?" Не знаю, чем бы кончилось дело, но ротный объяснил мое положение. Марков улыбнулся и поехал дальше. Долго спустя я все еще ходил под кличкой "богомолец" .
З.У. ГЕНЕРАЛ СЕРГЕЙ ЛЕОНИДОВИЧ МАРКОВ. (Маленькие сценки). / "Вестник Первопоходника", № 75 1967.
В ст.Дядьковской сосредоточилась вся небольшая Белая Армия. Проходя по улице я увидел как в одном из дворов садился на лошадь ген. Марков, страшенный ругатель, но за свое бесстрашие и заботу о подчиненных, любимый всей армией. К нему подошел какой-то доктор: «Ваше Пр-во, правду ли говорят, что мы окружены?» - «Совершенно верно, мы окружены», спокойно ответил Марков. Спустившись в седло, он посмотрел на доктора: выражение лица последнего было не из веселых. «Знаете, доктор г…. тот начальник и г….ые те войска, которые не прорвут окружение. До свиданья!» И ген. Марков выехал со двора.
Ген. М. ГЕТМАНОВ «ПЕРВЫЙ КОРНИЛОВСКИЙ ПОХОД» (Воспоминания участника). / "Вестник Первопоходника", № 2 1961.
http://vepepe.ru/ |
